Человек, рисующий синие круги - Страница 54

Клеманс тихонько спускается по лестнице, стараясь никого не разбудить, и подумала: «Впереди четыре спокойных дня». Теперь она упрекала себя за такие мысли. Клеманс обещала в среду вернуться в «Колюшку», чтобы закончить сортировку диапозитивов.

Наверное, она предчувствовала, что ее приятельница-портниха не позволит ей остаться надолго. У старушки Клеманс всегда был ясный ум. «Интересно, сколько ей лет на самом деле?» - гадала Матильда. Шестьдесят, семьдесят, а может, и больше. Однако ее темные глаза с красными веками и остренькие зубки давали весьма смутное представление о ее возрасте.

Всю неделю прекрасное лицо Шарля кривилось мерзкими злобными гримасами, а Клеманс не вернулась к обещанному сроку. Неразобранные диапозитивы валялись по всему столу. Шарль первым сказал, что исчезновение Клеманс внушает беспокойство, однако было бы совсем неплохо, если бы старушка нашла себе в поезде какого-нибудь мужчину, побежала бы за ним и позволила себя укокошить. От таких предположений Матильда пришла в ужас. В пятницу вечером, видя, что землеройка все не возвращается, она совсем было уже решилась начать ее поиски и позвонить той портнихе.

И тут Клеманс внезапно вернулась. «Черт побери»,- процедил Шарль, расположившийся на диване в гостиной Матильды и читавший книгу, набранную брайлем, легонько прикасаясь пальцами к строчкам. И все равно Матильде стало спокойнее на душе. Потом она вдруг словно впервые увидела этих двоих, прочно обосновавшихся в ее квартире: он вальяжно растянулся на ее диване, бросив белую трость на ковре; она, в неизменном черном берете, нервно сдирает с себя нейлоновое пальто. И тут Матильда подумала, что в ее доме что-то неладно.

В девять часов утра Адамберг увидел, как крайне возбужденный Данглар, прижимая палец ко лбу, ввалился в свой кабинет. Он рухнул в кресло и какое-то время пытался отдышаться.

- Извините, пожалуйста, я задыхаюсь. Я всю дорогу бежал. В Марсильи я сел на первый утренний поезд. До вас невозможно дозвониться, вы не ночуете дома.

Адамберг развел руками, словно желая сказать: «Ну, что же я могу поделать? Мы не всегда заранее знаем, в чьей постели нам суждено ночевать».

- Гениальная пожилая дама, сдавшая мне комнату, - задыхаясь, выпалил Данглар, - хорошо знала вашего милого доктора. Настолько хорошо, что тот даже вел с ней доверительные беседы. Это меня не удивляет, она действительно очень чуткая женщина. Жерар Понтье, как она сказала, впутался в историю с одной девицей, дочерью аптекаря, весьма непривлекательной, но весьма богатой. Он хотел открыть свой кабинет, а бабок-то у него не хватало. Однако в последний момент он почувствовал отвращение к себе и решил, что если начнет жизнь вот так, с подлости, то ему нечего мечтать о честной медицинской карьере. Тогда он решил пойти на попятный и бросил девицу на следующий день после помолвки, трусливо отделавшись коротеньким письмецом. Короче говоря, ничего особенного, правда? Ничего особенного, кроме имени девицы.

- Клеманс Вальмон, - произнес Адамберг.

- Точно, - выдохнул Данглар.

- Пойдемте со мной туда, - сказал Адамберг, раздавив в пепельнице едва раскуренную сигарету.

Двадцать минут спустя они уже стояли у двери дома номер 44 по улице Патриархов. Была суббота, и изнутри не доносилось ни единого звука. В квартире Клеманс по домофону никто не отвечал.

- Попробуйте позвонить Матильде Форестье, - торопливо проговорил Адамберг. Он просто извелся от нетерпения, что было на него совершенно непохоже.

- Жан-Батист Адамберг,- назвал он себя. - Откройте мне, госпожа Форестье. И поскорее.

Он взлетел по лестнице на третий этаж, к «Морскому петуху», и Матильда открыла дверь.

- Госпожа Форестье, мне нужен ключ от квартиры наверху, где живет Клеманс. У вас есть запасной?

Матильда, ни слова не говоря, принесла связку ключей с биркой «Колюшка».

- Я пойду с вами, - сказала она. Голос ее утром звучал еще более хрипло, чем днем. - У меня скверно на душе, Адамберг.

Они втроем вошли в квартиру Клеманс.

Там не было ничего. Никаких признаков жизни: ни одежды на вешалке в прихожей, ни бумаг на столе.

- Вот сволочь, сбежала,- воскликнул Данглар.

Адамберг обошел комнату медленнее, чем обычно, глядя под ноги; он открывал то пустой шкаф, то ящик стола, потом опять принимался неспешно шагать из угла в угол. «Сейчас у него в голове пустота», - подумал Данглар, придя в отчаяние от постигшей их неудачи. Лучше бы Адамберг впал в ярость, рвал и метал, носился по квартире, раздавал приказы, пытался так или иначе наверстать упущенное; однако не стоило надеяться, что он сделает нечто подобное. Напротив он с очаровательной улыбкой согласился выпить кофе, предложенный растерянной Матильдой.

Адамберг позвонил от нее в комиссариат и, насколько сумел, подробно и точно описал внешность Клеманс Вальмон.

- Разошлите описание на все вокзалы, в аэропорты, на пограничные посты и во все отделения жандармерии. Объявите ее в розыск, как обычно. Пришлите сюда человека. Квартира должна быть под постоянным наблюдением.

Он беззвучно положил трубку и стал пить кофе так, словно ничего серьезного не произошло.

- Вам надо прийти в себя. Вы неважно выглядите, - сказал он Матильде. - Данглар, успокойте госпожу Форестье и постарайтесь объяснить ей, что происходит. Простите, что я не могу сделать это сам. Я плохо умею выражать свои мысли.

- Вы читали в газетах, что Ле Нермора больше не обвиняют в убийствах и что он и есть человек, рисующий синие круги? - начал Данглар.

- Еще бы, - ответила Матильда, - Я даже видела его фото. Это тот самый человек, за которым я тогда наблюдала, именно он завтракал в маленьком ресторанчике на площади Пигаль восемь лет наазад. Он же безобидный! Я устала повторять это Адамбергу! Униженный, неудовлетворенный жизнью - все что угодно, но он безобидный! Я же вам говорила, комиссар!